В Крыму мало кто знает имя Сержа Генсбура, а его легендарные песни многие слышали уже в перепетом варианте. И чтобы было понятнее, его можно представить иначе: он один из самых знаменитых поэтов Франции, режиссер, актер, композитор хитов сер. ХХ века и культурный провокатор. В своем творчестве он обращался к музыке Брамса, Шопена, Рахманинова, Грига и переосмысляя их создавал поп-хиты, регги-ритмы и шансон. Богемный шансон — основная часть творчества Генсбура: перепев в юности в барах весь классический французский шансон, он сумел преобразить этот жанр и осовременить.

Благодаря своему бесстрашию и страстью к провокации, Генсбур «очистил» французкую поэзию и музыку от условностей и дал свежий глоток воздуха устоявшейся культуре. Это то, чего так нехватает многовековым культурам, оставшимися запертыми в прошлом. Ведь если кто-то рискнет перепеть «Ant etkenmen» в новом жанре — станет врагом народа, а Генсбур однажды решился на такой шаг исполнив Марсельезу (французский гимн) в стиле регги, раз и навсегда пошатнув все мыслимые запреты. Это, конечно, подняло волну ненависти к нему, но то что он это сделал тонко и профессионально — оценили даже самые колкие критики.

Также стоит упомянуть, что он был спутником Бриджит Бардо и мужем Джейн Биркин (той самой, в честь которой назвали желанную всем миром сумку). Они сыграли большую роль в жизни и творчестве музыканта.

Внутри советской культуры, о Серже Генсбуре не знал никто, ведь его творчество не прошло бы не только государственную, но и цензуру слушателя. Он пел о том, о чем принято молчать и никогда не усложнял. Его творчество — это символ эпохи, как тексты Сеит-Абдулы Озенбашлы и Исмаила Гаспринского. Ведь читая пьесы или статьи последних, вы всегда будете задаваться вопросом «А тогда так можно было?!». Нет, нельзя, но именно поэтому мы их ценим сейчас.

Он умер 1991 году и произнося надгробную речь, президент Франции сказал ««Он был нашим Бодлером, нашим Аполлинером… Он возвел песню в ранг искусства». Поэзия, музыка и кино Генсбура, проповедовали тонкий нерв жизни и бесконечную чесность по отношению к себе и зрителю. Может показаться, что его музыка имеет мало общего с крымскотатарской, но взгляните глубже и найдите все эти старые протертые нити, которые связывают Крым с мировой культурой — они переплетены.

Связь Крыма и Генсбура — это один из неизвестных фактов его биографии, о котором никто не упоминает. Он не говорил о Крыме в своем творчестве, но явно желал здесь оказаться. После его смерти, в начале 2000-х, Джейн Биркин приезжала в Кефе чтобы найти дом и могилы предков Сержа Генсбура. И если бы он дожил хотя бы до 1992-го, наверняка бы первым делом приехал в Кефе, сел у моря и долго наблюдал за жизнью города, который только начал наполняться прежним величием после распада союза.

А какой могла бы быть жизнь Люсьена Гинзбурга (наст. имя) в Крыму? Он бы бежал семилетним ребёнком не в парижский хор, а на репетиции народного театра Кефе. Писал бы акварели, а не оцифровывал киноплёнки и пел бы в 16 лет не в пабе, а на местных свадьбах. Ходил бы пешком до Акъмесджита, и выходя на рассвете, проигрывал все что есть в карманах в какой-нибудь придорожной bozahane уже к обеду. Он бы пропадал и искал спасение в поезии. Ходил бы на свидания с кино — своей несбыточной мечтой, пролезая на разбитую крышу бахчисарайского кинотеатра. Дружил бы с фаэтонщиками и говорил бы с ними только на крымскотатарском, ведь в те времена язык знали все местные жители. И скорей всего бежал бы из Крыма, едва достигнув 17, но боготворил бы его всю жизнь в своей поэзии.